«Надо идти до конца»: ростовский доброволец Мезинов рассказал о ситуации в зоне СВО

Себя, и ребят из общественного движения, он называет добровольцами, которые помогают военным. С какими трудностями довелось столкнуться гуманитарной миссии, какова сегодня ситуация в зоне СВО, о чем мечтают жители Донбасса и когда закончится спецоперация — житель Ростовской области Юрий Мезинов рассказал в беседе с корреспондентом RostovGazeta.

— Как с началом СВО стало развиваться волонтерство?

— Нам свойственны хорошие русские традиции российского государства. И как бы их не растаптывали, у нас есть хорошая основа и исторический базис. Но в веках, мы все больше это утрачиваем. Наша вера сейчас слаба — у нас отняли идеологию. А могли бы быть намного сильнее. Поэтому я считаю, что волонтерство в регионах развито недостаточно, не на качественном уровне. В Ростовской области ситуация получше. Наверное потому, что мы приграничный регион.

— Много ли ростовчан на СВО?

— Не больше, чем из других регионов. Правда, мне показалось, что из отдельных регионов служит побольше бойцов. При том, что население там меньше, чем в Ростовской области. Например, много ребят встречаю из Забайкальского округа, ХМАО, Новосибирска. Полагаю, что в этих округах просто заведомо больше военных. А вот среди добровольцев действительно много ростовчан.

— Как люди на Донбассе относятся к новой власти?

— Понятно, что мнения разные. Но они меняются в зависимости от того, город это или село, в какой части находится населенный пункт. Те, кто были против, давно выехали на территорию Украины. Но у большинства складывается однозначное мнение. Люди радуются переменам, выступают за нас.

Очень тепло нас восприняли жители Северодонецка. Я был там в июне 2022 года, когда город был лишь частично освобожден. Разведчики помогали нам кормить людей, которые прятались в подвалах. Многие даже не понимали, кто мы. Увидев меня, называли «Нова Пошта» [Новая почта — украинская компания доставки писем и посылок — прим.редакции]. Пожилых людей я даже не стал разуверять, не стал объяснять кто мы, чтобы не напугать.

За эту позицию городу потом жестко мстили. А в Лисичанске, который находится через речку, у людей уже были к нам вопросы. Много проукраински настроенных людей оказалось в Мариуполе.

— В чем сегодня больше всего нуждаются жители Донбасса?

— В теплоте, общении и любви. Многим пожилым людям нужна помощь по дому. Например, вылетевшее окно заколотить. Ведь мужчин в приграничной зоне мало. Тушенка уже ушла на третий план. Людям сложно без коммуникации. У них нет ничего — ни телевизора, ни радио. Особенно если взять северные области — крупные химические города. Люди там пребывают в информационном вакууме. И самое важное, что могут сделать наши добровольцы — приехать, пообщаться и выпить чаю.

— Что запомнилось больше всего?

— На Новый год мы проводили акцию «Волшебство». Собрали 400 писем от детей, которые живут рядом с передовой — дети писали, какие подарки хотят получить от Деда Мороза. Все 400 пожеланий в письмах мы исполнили. Но знаете, я не смог справиться с тем, чтобы прочитать все эти письма. Психика отказывала. Я должен был разбирать их и не смог. Самоустранился.

Когда мы приехали за письмом, один парень из наших подопечных, оказался нашпигован осколками. Он лежал в коме 10 дней. Мы едва успели довести его до больницы — в нем было около 50 осколков. Сейчас его спецрейсом отправили на дальнейшее лечение в Москву. А его младшего брата, которому пятнадцать лет, я забрал к себе. Живет сейчас у меня, в Ростове.

— Много было таких случаев?

— Мы же ездили по передовой. Червонопоповка, Кременная, Куземовка, Полтава, — это самая передовая. Такая, где ежедневно обстрелы. Бывало, что приезжаешь, а вместо дома — руины. Начинаешь искать, находишь. Слава богу, легко ранены. Но пока выясняешь, очень тяжело. Ведь на передовой с детьми сдруживаешься, переживаешь за каждого. Мы уезжаем, а они остаются.

Работали мы везде. Мало, но были в Херсоне. Много работали в Изюме, в Красном Лимане. Самым болезненным было оставлять города с мирными жителями, которые нам доверились и остались там. Мы знаем плохие вещи, которые были потом. Это пережить очень тяжело. После этого я полностью поседел.

— Какова ситуация сейчас?

— Сейчас мы помогаем детям с гостевыми визами. Два ребенка живут рядом Червонопоповкой, очень близко к фронту. Там им не место. Я разговаривал с ними, с их родителями. Они готовы выехать к кому-то в гости. Сейчас мы ищем таких людей, может в Ростовской области, которые временно готовы принять этих детей к себе в семью. Детям 15 и 16 лет. В этом возрасте многие кажутся уже совсем взрослыми и самостоятельными. Но в данном случае, это не так. Они совсем маленькие, одним словом — дети.

— Какова сегодня ситуация в зоне СВО?

— Практически по всему фронту, за исключением нескольких участков, ребята, хоть и потихоньку, но двигаются вперед. Да, эти продвижения не всегда такие, как хотелось бы. Хотелось бы на километры, а там очень упорная позиционная борьба.

Все позитивнее развиваются события в Бахмуте. На донецком направлении инициатива на нашей стороне, но она пока не приносит видимых результатов. Взято несколько населенных пунктов, но дались они очень тяжело. Сейчас надо перевести дух. Но без дела в окопах никто не сидит. Ребята и сами говорят, что лучше штурмовать. Когда в окопе утюжит артиллерия — очень обидно. Дуэли арты [артиллерии — прим. редакции] очень серьезные, есть потери.

— Где находятся мобилизованные?

— Мобилизованных стараются максимально беречь. Они находятся на третьей линии обороны. Но что такое третья линия? Враг с автоматом туда вряд ли добежит. Но артиллерия может доставать. Те же «хаймерсы» и много того, что долетает.

— Есть ли понимание, когда закончится СВО?

— В политтехнолога я не играю, но могу сказать одно. СВО может закончится только после нашей победы. Существует много людей, которые начинают роптать, что надо уже сейчас все заканчивать. Но мы не имеем на это право. Ведь тогда мы оставим нашим детям и внукам большое горе. Надо доводить до конца. Мы же один народ. Мы должны жить в дружбе, мире и согласии. А в таком состоянии, в каком это находится сейчас — и веру нашу там попрали, и язык русский запрещают — оставлять нельзя. Это все было и раньше, а сейчас и вовсе приобрело какой-то звериный масштаб. Мы должны убрать угрозу для русских людей, которые проживают на исторически русской территории. Мы должны освободить их от гнета и унижения.

Ранее, со ссылкой на слова депутата Александра Бородая, RostovGazeta сообщала, когда может завершиться спецоперация.