Отец ростовской студентки Анны Цомартовой сообщил о странностях ее исчезновения

Девять месяцев поисков Анны так и не привели к конкретному ответу на вопрос, где находится девушка. Что настораживает родителей в исчезновении дочери? И почему до сих пор не пролит свет на то, где может находиться спортсменка, рассказал в беседе с корреспондентом RostovGazeta отец пропавшей девушки Николай Цомартов.

— Анна исчезла в феврале 2024 года после неудачного участия в соревнованиях. Вы видели ее выступление? Могла ли девушка впасть в стресс из-за проигрыша?

— Дочь давно в спорте, и это было не первое ее поражение. Проигрыш она воспринимала адекватно. Этот бой дочери мы смотрели в прямом эфире. Но нас насторожило ее очень нетипичное поведение во время выступления. Очень нетипичное. Мы потом еще сравнивали. Почему она так себя вела, у нас есть мысли на этот счет. Но мы держим их при себе.

— Что было дальше?

— Узнав, что дочь пропала, я сразу, в четыре утра, попытался сам выехать в санаторий. Но бывает же такое совпадение! Именно в этот день все поезда задерживались на семь часов. Я просидел на вокзале пять часов, так и не дождавшись поезда. Когда рассвело, моя мама перевела деньги на такси. Пока мы ехали, к нам поступало множество звонков, в том числе и от правоохранителей. Они нас подготавливали. Сказали, что есть видео, где якобы видно, как моя дочка прыгает в воду. Так и предупреждали: «У нас есть видео. Готовьтесь!». У нас не было причин не доверять сотрудникам полиции, которые нас убеждали, что дочь умерла. Конечно, мы до конца не осознавали происходящее. Но ехали готовыми к тому, что, как ни страшно об этом говорить, предстоит вылавливать труп дочери.

— Вы видели видео, как Анна прыгает в воду?

— Как оказалось, этого видео не существует. Мы сами задавали вопросы — где оно, просили показать его нам. Сперва нам обещали «завтра», «послезавтра», «послепослезавтра», пока мы не поняли, что никакого видео нет.

— Молодые люди, как правило, не расстаются с мобильными. Почему Анна отдала телефон брату вместе с вещами?

— Дочь выходила выступать, и ей нужно было кому-то отдать телефон. После выступления она встретилась с братом. Но ее мобильного у него в руках не было. Он пытался дать ей свой телефон — мы же звонили, хотели поддержать. Но она не стала брать телефон и сразу вышла из здания.

— Вы были на месте исчезновения дочери? Ничего не насторожило?

— Когда мы приехали на место, и, особенно, когда меня допустили на территорию санатория, лично я обнаружил, что одна из камер наблюдения не работала. Из-за этого там образовалась такая слепая зона, что КамАЗ мог незаметно развернуться и выехать с территории. Мы прошли по этому месту, я все показал представителям правопорядка. И они согласились, что незаметно покинуть санаторий было легко.

— То есть Анна могла сама незаметно сбежать из санатория?

— Убежать сама она не могла — в любом случае, попала бы на камеры видеонаблюдения в другом месте. Ее намеренно вывезли оттуда. Кстати, представители правопорядка тоже согласились с моим мнением. Когда я побывал на этом месте, у меня появилось четкое осознание того, что моя дочь не погибла.

— Почему тогда Вас пытались убедить в обратном?

— Причину этому мы пока не понимаем. С третьего дня после исчезновения Анны в определенных Telegram-каналах раздувалась только одна версия — самоубийство. При этом психологи нам дали заключение, что самоубийство Анны исключено. Потом стали появляться негативные высказывания о психологическом состоянии нашей дочери, а нас призывали не стучаться в закрытые двери. Много было хейта и с других площадок, которые даже не скрывали своего участия в нашем деле. Согласитесь, это указывает на заинтересованность каких-то внешних сил. В частности, появился даже специально организованный третий Telegram-канал, который своей задачей ставит сутками выливать грязь на нашу семью. Делается это в интересах одного влиятельного человека, которого мы и пытаемся привлечь к ответственности.

— За что?

— Скажем так — в расследовании нашей дочери мы чувствовали очевидное противодействие. То, что в Москву так поздно передали дело, сыграло негативную роль. Ряд многих факторов наводил на странные мысли, что некоторые лица вели себя неправильно. В сентябре 2024 года меня выгнали с работы из отдела полиции в Ростове. Поводом, не поверите, стал детский стишок, который я опубликовал в своем Telegram-канале. Видимо, кто-то слишком близко воспринял эти строки на свой счет. По факту моих высказываний была проведена служебная проверка. Высказывания признали порочащими честь сотрудника полиции и меня уволили. Увольнение я связываю с исчезновением дочери и с ситуацией по ее поиску. От меня это даже не скрывалось. Но рассказать все я не могу.

— Вы объявили вознаграждение в пять миллионов рублей за информацию об Анне. Удалось узнать что-то важное?

— Самой похожей оказалась фотография в Дубае, которую нам прислали. Девушку, похожую на Анну, увидели в дубайском метро. Сегодня продолжается экспертиза, и мы пока не знаем, что она покажет. Но у нас сейчас хороший следователь. Мы ему верим.