Ангелина приехала в Ростов с автобусами беженцев. В один момент жизнь двадцатилетней амбициозной студентки изменило предупреждение о массовой эвакуации.
«Родители сказали: «Уезжай, мы приедем позже – нужно разобраться с квартирой и вещами». Я собралась за два часа, вообще не думала, что кладу в сумку, в голове были только мысли о том, что придется все бросить: учебу, подработку, друзей. Сейчас разбираю вещи и не понимаю, зачем взяла игрушечного слоника и папину футболку, в которой дома ходила», – рассказывает беженка.
Ангелину поселили в лагерь «Спутник», недалеко от границы с ДНР. Она не знает, сколько пробудет здесь и когда увидится с родителями. В ближайшее время, со слов Ангелины, они сюда не приедут, а отца и вовсе могут не пропустить через границу, так как он призывного возраста.
«Больше всего волнует учеба. Это у меня выпускной курс, нужно как-то к экзаменам готовиться. А где их сдавать? Пока неизвестно, как я буду продолжать учиться. Надеюсь, к сессии дома уже будет спокойно», – говорит Ангелина.
Сложнее всего, по словам девушки, далось расставание с людьми, которые по каким-то причинам не могут покинуть ДНР. Бабушка прикована к постели, отца не выпускает военкомат, маму дома задержал квартирный вопрос. Она не знает, что с ними сейчас, связь работает «через раз».
«В последний раз я говорила с родителями вчера вечером и перед отъездом. Они провожали меня до автобуса, говорили, что все будет хорошо. А я даже не знала, где буду утром», – вспоминает девушка.
Ольга Петькун с двенадцатилетним сыном перебралась в Ростов не сразу после объявления о начале эвакуации – нужно было закончить проекты по работе. Они поселились в съемной квартире и наконец-то, как говорит беженка, почувствовали себя «нормальными людьми».
«Я сегодня впервые отпустила сына в школу одного. Боюсь, конечно, но уже того, что он пока плохо ориентируется в городе, а не того, что попадет под обстрел», – говорит беженка.
По словам Ольги, эвакуация стала для нее одновременно и концом, и началом.
«Не хотелось уезжать, потому что с Донецком многое связано. Здесь мы познакомились с мужем, создали семью. Год назад он умер от коронавируса – это тоже держало. И когда объявили эвакуацию, я подумала, что если и уеду куда-то, то обратно вряд-ли вернусь. В общем-то, здесь у меня уже ничего не осталось», – вспоминает женщина.
Собственной недвижимости и работы в офисе у Ольги в Донецке не было. Она занимается дизайном интерьера, создает проекты помещений и, по ее словам, может заниматься этим из любой точки мира и уже нашла первого клиента в Ростове.
«Я за эти 8 лет столько натерпелась. У моего ребенка не было нормального детства, умер отец. Он все еще путает салют и обстрелы. А я смотрела на все это и не решалась ничего сделать. Эта эвакуация стала каким-то переломным моментом. Все стало настолько плохо, что оставаться там я уже не могла», – рассказывает беженка.
Наталья Городничева (имя героини изменено по ее просьбе) – одна из тех беженок, кому пришлось подождать несколько часов, прежде чем их заселят в «Красный котельщик». В Ростовскую область её семье удалось приехать в полном составе: муж, старшая дочь и два младших сына. Отказались от эвакуации только пожилые родители.
«Я видела, как стреляют в людей прямо на улице. Научилась отличать «Град» от минометов, дети тоже все это умеют теперь», – жалуется Наталья.
За восемь лет кризиса эта женщина научилась вести хозяйство в условиях, когда нет воды, электричества, а в магазин нельзя выйти из-за обстрелов на улице.
«У нас частный дом, так что еду иногда приходилось готовить на мангале, а стирать и мыться водой из бочек, которые мы оставляем под дождевую. В квартире не представляю, как бы мы так жили. Иногда по две недели воды не было, никакой», – вспоминает Наталья.
Детям, рассказывает беженка, в первую ночь после приезда в лагерь, было непривычно засыпать в тишине.
«Когда мы уезжали, еще не была объявлена мобилизация для мужчин, так что получилось уехать всей семьей. Не знаю, чтобы я делала без мужа одна с тремя детьми. Он еще дома, в Макеевке, почти никуда меня одну не отпускал, потому что стреляют. Детей ни в школу, ни в садик одних не отпустишь ведь. Так и там все вместе ходили», – рассказывает беженка.
Еще за несколько дней до эвакуации семье Натальи пришлось покинуть свою квартиру и спуститься в подвал. Люди с детьми, кошками, собаками, запасами еды и небольшими сумками вещей не покидали свое укрытие двое суток.
«Выходить на улицу просто боялись. Я без остановки смотрела новости, потому что другого способа узнать, то происходит снаружи не было. Это еще сильнее давило. Потом объявили эвакуацию, мы вернулись, не думая собрали вещи для детей и уехали», – вспоминает мать троих детей.
Олеся сидит на диване в арендованной комнате, на коленях девушки мурлычет кошка. В пунктах временного размещения мест уже не было, когда она приехала в Ростовскую область, а в отели и гостиницы с животными заселять отказывались.
«Съемная квартира стоит намного дороже, да она мне и не нужна, мне достаточно своей кровати, шкафа для вещей. Спасибо хозяйке, которая разместила объявление, что готова сдавать комнату нам за символические деньги, по сути. Всего три тысячи за крышу над головой, домашнюю еду и успокаивающие беседы. Мы даже подружились», – рассказывает Олеся Остапенко, 27-летняя беженка из Луганска.
Этот год, по словам девушки, стал для нее «черным». В январе из-за сокращений она лишилась работы. Несколько раз Олеся попадала под обстрелы прямо на улице. Бабушка, которая ее вырастила, тяжело заболела и не смогла эвакуироваться.
«Это, конечно, случалось и раньше, но тогда мне везло. Я либо оказывалась относительно далеко, либо случались они реже. Пока я ехала на границу с Россией образовалась пробка, люди выходили из машин, и кто-кто кричал «Выключите фары, это самолеты, будут стрелять». Наверное, это был приступ паники. Я не поверила, что такое возможно, но фары выключила и ехала так километров тридцать. Ночью без света. Стрелять так никто и не начал», – вспоминает Олеся.
С собой она везла двух кошек. На границе с животными возникли проблемы. Документы питомцев Олеся в спешке забыла.
«Я очень боялась, что заставят их бросить – они бы не выжили, слишком домашние. Бабушке я их не оставила, потому что ей самой помощь нужна, мои кошки бы стали для нее лишней обузой», – рассказывает беженка.
Она переживает из-за того, что восьмидесятилетнюю бабушку пришлось оставить в Луганске.
«Это она попросила меня бежать от военных действий, потому что слишком хорошо помнит свое детство. Страшно думать, что мы можем больше никогда не увидеться. Я не знаю, сколько еще я здесь пробуду и смогу ли когда-нибудь вернуться», – говорит Олеся Остапенко.
Валентину Янчук, как и многих беженцев «первой волны» поселили в лагерях на берегу Таганрогского залива. Дочь отправила её в эвакуацию вместе с внуками, а сама осталась в Макеевке, чтобы быть рядом с мужем, которого призвали на службу.
«Я сначала не хотела: как я поеду одна с детьми неизвестно куда и как мы будем с ними дальше жить. А дочь все-таки настояла на своем, сказала, что дома слишком опасно. Я за восемь лет привыкла, эта ситуация только первые полгода страшной казалась, потом с этим привыкаешь жить. За внуков только страшно – им всего девять и семь, нормальной жизни даже не знают», – рассказывает 74-летняя беженка из Макеевки.
Женщинам, говорит она, все даётся даже тяжелее, чем мужчинам.
«Они могут отвлечься на нашу защиты, а нам остается только просить небо, чтобы родные не пострадали. Я не знаю ни одной женщины, которую бы взяли добровольцем. Хотя много дочкиных подруг готовы пойти. Я ее саму еле отговорила: куда, у нее же дети», – говорит бабушка двоих внуков.
Валентина смотрит на мальчиков и какое-то время молчит.
«Еще у меня есть сын. Я стараюсь о нем редко говорить, мы не общаемся. Он после школы пошел в армию, не хотел даже в университет поступать. Отслужил, потом пошел по контракту. Еще в 2014 мы с ним поссорились, и он перестал со мной общаться», – вспоминает Валенитна Янчук.
Со слов Валентины, сын считал правильным уничтожение «непатриотов». Он и сейчас участвует в конфликте на стороне ВСУ. Поначалу дочь беженки пыталась поддерживать общение с братом, но в 2017 он оборвал все контакты с родными.
«Получается, против матерей они воюют. Для них другое важнее», – жалуется женщина.