Мартирос Сергеевич сыграл огромную роль в спасении и сохранении монастыря Сурб Хач. Именно он стоял у истоков создания музея русско-армянской дружбы. Сарьян всегда всем сердцем переживал за Ростов и Нахичевань, за наш Донской край, за донских армян.
Ведь он сам родился в 1880 году в патриархальной армянской семье в Нахичевани-на-Дону. В 1895 году окончил городское училище. С 1897 по 1904 годы учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, проходил стажировку в мастерских В. А. Серова и К. А. Коровина. Сильное влияние на творчество Сарьяна оказала живопись П. Гогена и А. Матисса.
Можно сказать, что любовь к Армении, к своей исторической родине, у Сарьяна особо проявилась в 1901−1904 годах. Именно тогда он путешествует по Армении, а с 1910 по 1913 годы совершает ряд поездок в Турцию, Египет, Иран. Эти поездки находят отражение и в его творчестве.
У нас мало кто знает, но Сарьян помогал армянским беженцам во время Первой мировой войны. В 1915 году он приезжает в Эчмиадзин в Армению, чтобы помочь беженцам, спасавшимся от геноцида в Османской Турции. В 1916 году в Тифлисе Сарьян женится на Лусик Агаян, дочери армянского писателя Г. Агаяна. В этом же году он оформляет изданную Брюсовым «Антологию армянской поэзии».
Вскоре Сарьян с семьей возвращается в родную Нахичевань, где становится инициатором создания и первым директором Армянского краеведческого музея. Сотрудничает с театром «Театральная мастерская». Но уже в 1921 году по приглашению Председателя Совета народных комиссаров Армении А. Мясникяна (Мясникова), который тоже был родом из Нахичевани, переезжает в Армению. Он много рисует, в том числе природу, цветы, пейзажи. Его заслуга − это создание герба Советской Армении, а также оформление занавеса первого армянского государственного театра.
В 1926−1928 годах Сарьян живет и работает в Париже. Затем возвращается на родину, в Армению. Снова много пишет: натюрморты, портреты, пейзажи.
Мартирос Сергеевич был замечательным человеком и великим патриотом своей родины. Его внучка Рузанна Сарьян в одном из интервью вспоминала, что ее дед родился на Дону и именно на донской земле у него зародилась любовь к природе.
Так и есть. Вот как о своем детстве писал сам художник:
«Мне приходится вернуться к моему детству, к моим детским впечатлениям, глубоко засевшим во мне и доныне. Я не буду перечислять всего, что так запало мне в душу и запечатлелось во мне, многое я уже забыл, но должен напомнить об одном очень важном обстоятельстве, каковым является для меня сама природа. Величественное небо и широкая степь, с буграми и „миражными курганами“ на далеком горизонте, давали возможность наблюдать за всеми явлениями природы, связанными не только со временами года, но также утра, вечера, дня и ночи. Детское восприятие всего этого неописуемо грандиозно и фантастично. По оврагам с зелеными лугами, раздвинутыми к буграм, протекали речки, обросшие стройным густым камышом, а по буграм коврообразно раскинулись хлебные поля. Наконец, трудовой крестьянин с загорелым от солнца и воздуха лицом, с растрескавшейся мозолистой кожей на руках и ногах, вымазанных дегтем, запах которого так приятно щекотал наши ноздри.
Высокие травы с бесконечным количеством цветов, с реющими над ними миллионами многоцветных бабочек и снующих под ногами или греющихся на солнце ящериц. Яркое солнце, до изнурения жаркие дни, с целым роем кровожадных насекомых, иногда обращавших в бешеное бегство целые стада рогатого скота и сбивавших в кучи стада овец; мохнатые овчарки зарывались в ямы, чтобы скрыться от зноя и назойливых мух. Мы же, маленькие дети, изнемогающие от жары, тайком ползком залезали в запрещенные баштаны, чтобы утолить свою жажду сочными дынями и арбузами. Все это было предметом моих детских увлечений. Вот откуда я попал в город восьмилетним мальчиком».
Напомню, что в хуторе Чкалов Мясниковского района находится дом великого художника Сарьяна. Мартирос Сергеевич, как мы знаем, в молодые годы жил в Нахичевани-на-Дону. Он наш знаменитый земляк. Но его семья часто отдыхала за городом. Тогда это место, конечно, имело другое название − Гауризангер (или Гаурызангер). По данным Википедии, в 1951 году хутор переименовали. Теперь хутор Чкалов входит в состав Петровского сельского поселения.
Мне сложно сказать, почему именно это место облюбовали родители Сарьяна. От Нахичевани оно находится далеко. Я слышал, что считается, если ехать на лошади, то десять километров вы преодолеете за час. Значит, получается, что от Нахичевани до хутора семья Сарьяна добиралась часов семь. То есть фактически они ехали полдня. Возможно, родителей Сарьяна привлекла особая красота этого места. Поэтому они и тратили столько времени на дорогу.
Дом, в котором жила семья художника Сарьяна, был построен в 1883−1884 годах.
Как-то я решил побывать в этом месте, так как всегда удивлялся, почему к дому Сарьяна в хутор Чкалов не возят туристов.
Когда я увидел хутор, то ответ на мой вопрос был очевиден. Как я уже писал, само место очень красивое − прекрасное озеро, ухоженные поля, пасущиеся барашки, козы и коровы и почти нетронутая красота природы. Это место может привлечь туристов в хутор, если его облагородить, построить кафе, магазины. Но кто это будет делать?
Вы спросите, а как же дом Сарьяна? Ведь он сам по себе уже туристический бренд. Приезжают же туристы в Таганрог посмотреть домик Чехова. А Сарьян − художник с мировым именем!
Конечно, поклонники его творчества непременно бы посетили хутор Чкалов. Но Таганрог − это крупный приморский город. Город с богатыми культурными традициями.
Хутор Чкалов мог бы тоже стать известным на весь мир. Мог бы… Но не стал. Очень жаль.
В каком же состоянии дом Сарьяна сегодня? Его состояние оставляет желать лучшего. Когда-то ростовские предприниматели − братья Владимир и Эдуард Вартаняны − реставрировали дом Сарьяна, облагородили его. Но с тех пор прошло уже немало лет.
Остается лишь надеяться, что когда-нибудь это место приведут в достойный вид и оно станет туристической меккой. Ведь Сарьян − это художник с мировым именем.
В доме Сарьяна можно было бы разместить репродукции картин, проводить экскурсии, рассказывать не только о жизни художника, но и о том периоде, когда Мартирос Сергеевич жил в Нахичевани. Все это дало бы возможность хутору возродиться. Знаете, сколько человек живет в хуторе Чкалов? По данным переписи за 2010 год, 297 человек. Здесь всего пять улиц. И лишь одна асфальтированная, ведущая к дому Сарьяна. Вот этот самый дом мог бы кормить всех жителей. Мог бы… Остается лишь верить, что когда-нибудь так и будет.
Сарьян оставил удивительно теплые воспоминания о Нахичевани и Ростове, о донском крае.
Вот что он вспоминал о дореволюционной Нахичевани:
«При коммерческих удачах купцы устраивали кутежи. Попировав вволю, богач вместе с товарищами садились на фаэтоны с зурначами и катались по всему городу, оглашая окрестности пронзительными звуками зурны. Во время этих прогулок кучерам-музыкантам и лакеям перепадали весьма обильные чаевые. В такие дни по всему городу говорили, что Красильников, или Эзеков, или такой-то кутит.
В Новой Нахичевани стало расти русское и украинское население. Некоторые, долго прожив по соседству с армянскими семьями, породнились с ними. Было немало случаев, когда жившие в Нахичевани русские и украинцы овладевали языком своих добрых соседей, и вообще все перенимали друг от друга много полезного.
Один армянин вместо итальянской шарманки, называвшейся здесь органом, придумал местный, соответствующий духу и вкусам городского населения. Как и итальянские органы, его можно было носить на спине, но устроен был он так, что можно было играть при ходьбе. Исполнялось органом шесть русских, украинских и армянских песен. Органисты ходили по дворам и были неизменными спутниками всяких торжеств, особенно свадебных процессий. Самыми любимыми песнями были русские − «Барыня» и «Камаринская». Эти органы полюбились горожанам. Было время, когда орган получил очень большое распространение на юге, без него не обходились карусели, ярмарки, трактиры. Изобретатель местного органа открыл в Новой Нахичевани фабрику и разбогател.
В Новой Нахичевани были установившиеся обычаи. В армянских семьях было принято раз в год, в день именин главы семьи, устраивать танцевальные вечера. Собирались родственники и знакомые. Гости пили чай с вареньем и домашним печеньем. Печенья − хурабья, бадам-безэ и другие − были очень вкусны, но самым главным угощением считался калач, посыпанный сахарной пудрой и жареным миндалем. По этому калачу судили о кулинарных способностях хозяйки. Гости иногда засиживались до рассвета и расходились по домам под звуки «оркестра» из двух-трех музыкантов.
Украинско-русская свадьба в этих местах представляла собой следующее зрелище. По улице проходила празднично-нарядная процессия, женщины пели хором песни, славили невесту и жениха, неся в руках подарки и приданое невесты: зеркала, самовар, подушки, а тяжелые предметы, такие, как кровать, шкаф, стол, стулья, везли на повозках. Грива и дуга лошади были украшены пестрыми платками. Процессию сопровождали органист, дудочники и барабанщик. Пение завершалось бурной пляской, во время которой под звуки «Барыни» подбрасывались в воздух предметы приданого. Любопытно, что «Барыню» играли и армянские зурначи, и органисты». Сарьян, М. С. Город // Сарьян М. С. Из моей жизни. 3-е изд., исправл. и доп. Москва, 1985. С. 32 − 34.
Как трогательно описывает Сарьян быт, нравы, обычаи и межнациональные отношения в Нахичевани! Не менее интересно он пишет и о том, как в Нахичевани особо торжественно отмечали день Святого Георгия (Геворка): «Самым большим народным праздником считался день Святого Геворка, 23 апреля. На площади, названной именем этого святого, на пустыре, между Ростовом и Новой Нахичеванью, открывалась огромная ярмарка, продолжавшаяся целую неделю. Здесь собирались жители обоих городов и крестьяне окрестных армянских сел. Приходили и из ближайшей казачьей станицы. Крестьяне в ярких национальных одеждах придавали ярмарке своеобразный колорит. Вокруг царил невероятный гул, создаваемый шумящим народом, криками продавцов фруктов, сладостей, воды, игрушек и других товаров. Мы увлекались каруселями, обвешанными и разрисованными фантастическими украшениями. С восхищением смотрели, как крутятся на каруселях под орган взрослые и дети. У входа в цирк, зазывая гостей, толпились актеры и клоуны. Если в наших карманах заводилась пара гривенников, мы целыми днями болтались на ярмарке, беспечные и счастливые. На эти деньги мы покупали себе халву, апельсины, русский квас. Домой возвращались только поздно ночью». Сарьян, М. С. Город // Сарьян М. С. Из моей жизни. 3-е изд., исправл. и доп. Москва, 1985. С. 32−34.
Как я уже писал, живя в Армении, Мартирос Сергеевич Сарьян всегда поддерживал связь с Ростовом и родной ему Нахичеванью. Например, в тридцатые годы Сарьян оформляет спектакль Ростовского театра драмы имени М. Горького «Тигран», поставленный по пьесе нахичеванского драматурга Федора Готьяна. В роли Тиграна − Николай Мордвинов. Сарьян пишет портрет знаменитого актера. По-моему, сам по себе этот факт уникален. Знаете, о чем сообщали ростовские газеты «Молот» и «Большевистская смена» в марте 1938 года? Именно об этом событии, о спектакле Готьяна «Тигран», поставленном в театре имени Максима Горького, и о Сарьяне.
В частности, писали, что в Ростов приехал народный художник Армении Мартирос Сергеевич Сарьян, принимавший участие в оформлении новой постановки Ростовского театра драмы имени М. Горького «Тигран». Было также сообщено, что 10 марта 1938 года Сарьян присутствовал на премьере спектакля.
Вскоре была опубликована статья самого Сарьяна, которая так и называлась: «О Тигране». Мартирос Сергеевич, в частности, писал: «Мне очень приятно, что я своим участием помог коллективу театра в лучших условиях, в смысле художественного оформления сцены, показать эту выдающуюся работу».
А еще Сарьян оказал большое влияние на развитие живописи у нас на Дону. В начале пятидесятых годов Мартироса Сергеевича судьба сводит с Тимофеем Теряевым, который тогда был сверхсрочником погранвойск. Работы этого молодого пограничника из Ростовской области приводят Сарьяна в восторг. Теряева, будущего классика донской живописи, по просьбе Мартироса Сергеевича зачисляют на второй курс Ереванского художественно-театрального института.
В начале двадцатого века Мартирос Сергеевич Сарьян принимал активное участие в выставках Ростово-Нахичеванского общества изящных искусств. Напомню, что в Ростово-Нахичеванское общество изящных искусств входили известные художники того времени: А. С. Чиненов, С. М. Агаджанян, А. И. Мухин, А. Г. Черчопов, И. С. Богатырев, Я. М. Павлов, П. И. Черкасов, Ф. С. Гончаров, Д. С. Федоров, И. А. Гринман, А. А. Арцатбанян. С Ростово-Нахичеванским обществом изящных искусств активно сотрудничали А. К. Ованесов и другие талантливые художники.
Если мы, например, обратимся к «Каталогу Первой Весенней выставки Ростово-Нахичеванского на Дону Общества Изящных Искусств» за 1911 год, то узнаем, что в тот год выставлялись следующие картины Сарьяна: «Горы», «Комета», «У гранатового дерева», «Цветы», «На гранатовом дереве».
Кстати, о Ростово-Нахичеванском обществе изящных искусств, о Сарьяне и других художниках того времени подробно и интересно написано в книге известного ростовского искусствоведа Валерия Васильевича Рязанова «От первого приюта до наших дней». Отмечу, что этот фундаментальный труд посвящен армянским художникам Дона.
Я дружил с Валерием Васильевичем, нередко бывал у него в гостях, любил слушать его рассказы о художниках, в том числе и о том, как он встречался с Сарьяном.
Рязанов рассказывал мне, что когда он впервые оказался в Армении, то ему показалось, что он уже хорошо знает эти места. По картинам Сарьяна. А еще Валерий Васильевич говорил, что кисть Сарьяна − это продолжение его руки.
Мартирос Сергеевич был человеком дружелюбным и гостеприимным. Всегда с большой радостью встречал своих земляков. Помню рассказ своего отца, заслуженного врача России, краеведа и публициста, о том, как он вместе с нашим родственником, известным армянским поэтом Людвигом Дуряном и моим старшим братом Тиграном беседовал с Сарьяном. Тигран был тогда маленьким мальчиком. Сарьян спросил у него, где он живет. Мой брат бесхитростно ответил, что живет в Ростове-на-Дону, в Пролетарском районе. Мастер улыбнулся в ответ и сказал: «А я жил в Нахичевани. Почему Пролетарский? У вас что − есть Капиталистический район?»
Не могу не отметить, что для того времени это было довольно смелое высказывание. Конечно, великий мастер родился и жил в Нахичевани, он не мог принять, что его малую родину теперь именуют по-другому. Но все же…
А еще Мартирос Сергеевич очень любил детей. Он им позволял очень многое. По воспоминаниям внучки Сарьяна Рузанны Мартирос Сергеевич запрещал ругать своих внуков.
Рузанна Сарьян вспоминает: «В нашем доме нельзя было наказывать детей, в особенности кричать на них. Он никогда в жизни не сказал бы ребенку „я занят, иди, поиграй игрушками“, даже тогда, когда у него были гости мировой величины. Сарьян был солнцем, вокруг которого вращались мы все. Дедушка также обладал экстрасенсорными способностями. Когда у меня поднималась температура, он садился у кровати и читал молитву. Затем втыкал нож между паркетинами, и температура, без всяких лекарств, спускалась сама по себе».
Советская власть по заслугам оценила талант художника. Он был награжден многими медалями, орденами, премиями. Но все-таки главная награда художнику − это любовь всего советского и армянского народа к его таланту. Народную любовь не заменят никакие награды. Это точно!
Интересно, что в мире есть два памятника Сарьяну. Один стоит в Ереване, другой в Ростове-на-Дону в Нахичевани. Это потому, что Сарьян был неразрывно связан с этими двумя родными для него городами.
Скончался Мартирос Сергеевич Сарьян 5 мая 1972 года в Ереване. Похоронен в пантеоне парка имени Комитаса. Но и в Ростове-на-Дону, в его родной Нахичевани память о Сарьяне бережно сохраняется в людских сердцах.
Помню, как-то в Таганрогском художественном музее отмечали юбилей великого мастера и научный сотрудник музея, талантливая донская поэтесса, автор нескольких поэтических сборников Татьяна Рябинская организовала художественно-музыкальная выставку, которую назвала «Медовое солнце Сарьяна». Действительно, краски художника необычные, медовые, яркие, солнечные. Сарьян неповторим, как каждый раз неповторимо Солнце. Каждый день оно светит по-разному, но неподражаемо красиво. И без этого тепла, без этой красоты мы не сможем жить. Как теперь уже не может быть настоящей живописи без Сарьяна.
Георгий Багдыков